Главная Общество ДОСТУЧИМСЯ ДО СТРАСБУРГА

ДОСТУЧИМСЯ ДО СТРАСБУРГА

В апреле текущего года в республиканских СМИ и в нашей газете были опубликованы статьи журналиста из Троицко-Печорска Светланы Секретаревой, в которых автор рассказала читателям республики и района о фронтовых вкладах отцов, погибших в годы Великой Отечественной войны. С тех пор прошло более восьми месяцев. Получили ли дети погибших фронтовую зарплату своих отцов? Об этом рассказывает заместитель председателя Троицко-Печорского районного совета ветеранов Светлана Секретарева.

После публикации в газете «Республика» на мой мобильный позвонила депутат Госдумы РФ Т.Г.Кузьминых.

Тамару Гавриловну знала лишь по острым публикациям в газетах. Она много лет возглавляла правозащитное движение в Республике Коми.

- Молодец, что такую проблему озвучила! - заметила депутат.

Через несколько дней опять позвонила и спрашивает, какие шаги предпринимаю.

- Да какие там шаги! – отвечаю. – Из полевого отделения «Красноармейское» Центробанка России ответ пришёл. Два месяца молчали! Только после моего обращения к Президенту В.В.Путину тронулся лед. Зашевелились. Отписку прислали, что потребуется очень продолжительное время для поиска вклада погибшего отца, так как документы хранятся в архивах разных городов. Я обратилась по Интернету к Черепанову – члену-корреспонденту Академии наук. Михаил Валерьевич много лет занимается историей войны. Он пояснил, что банк, мягко говоря, лукавит, потому что все сведения по фронтовым вкладам находятся не в разных городах, а в одном архиве, который расположен в поселке Нудоль, Клинского района, Московской области. Так что решила я в Мещанский суд обращаться.

- Так и обращайся, - поддержала Тамара Гавриловна.

- Да я даже искового заявления написать не могу. Там же свои юридические нюансы. Напишу не так – вернут дело назад. Обратилась к местному адвокату. Так только за исковое заявление запросил 5 тысяч рублей. А на что потом жить? Я же пенсионерка!

- Знаю, сама на пенсию жила и после уплаты за квартиру делила эту пенсию на четыре части, чтобы протянуть до следующей.

И дала телефон одного из лучших юристов нашей республики, члена адвокатской коллегии России С.Л.Габанова. Сергей Леонидович помог.

По примеру Черепанова из Татарстана при Троицко-Печорском районном совете ветеранов тоже открылась общественная приёмная, куда по средам и пятницам стали приходить на прием «дети войны». Помогли ещё 12 жителям района отправить все необходимые документы в Мещанский суд. Хотя желающих это сделать было больше. Например, обращались дети пропавших без вести на войне. С болью в сердце приходилось им отказывать. Что поделаешь, если до сих пор не признала страна их отцов погибшими. Они, выходит, и теперь воюют, хотя многим уже исполнилось бы по сто и более лет.

Обидно. В Германии фашистов признали погибшими, а их детям через два года после Победы стали выплачивать льготы. А у нас?

У нас денег нет. Зато коррупция процветает. Чуть ли не каждый день сообщают СМИ об украденных миллионах. Взять хотя бы недавний отлов расхитителей казны в Министерстве обороны…

…Хочу сказать добрые слова в адрес работников Троицко-Печорского райвоенкомата и администрации поселка Мылва, которые помогали пожилым людям грамотно оформить необходимые документы. Из поселка Комсомольск-на-Печоре специально приехала в райцентр Т. В. Дубовицкая: «У меня подопечный инвалид-колясочник. Отец у него был офицером и погиб на войне». Дали и Тамаре Васильевне копию искового заявления, перечень документов и адрес суда.

Приходили на прием семьями. Есть в Троицко-Печорске улица Тюфяковых. Названа она в честь светлой памяти погибших на войне братьев. Пятеро сыновей было у отца с матерью. И всех проводили на фронт Отечество защищать. Четверых не дождались с войны. Только один вернулся. Инвалидом. Остались горе мыкать вдовы с малыми детьми. Приходил на прием сын погибшего Борис Михайлович Тюфяков. И не один, а вместе со своей женой Еленой Григорьевной, у которой тоже погиб на фронте отец.

Связала судьба и осиротевших в войну супругов Мельниковых. У Валентины Григорьевны отец похоронен в 1945-м в братской могиле в городе Вене. У Леонида Сергеевича - в братской могиле в Карелии…

Отправили исковые заявления и стали ждать. Только спустя три месяца пришли повестки. Собрались в совете ветеранов и решили написать доверенности, чтобы отстаивал в суде интересы всех один человек. Эта нелегкая миссия была возложена на меня. Да вот незадача. За каждую доверенность надо заплатить нотариусу 900 рублей. Это с пенсии в 10 тысяч! Попробовала упросить нотариуса написать одну доверенность на всех. Отказала. Неужели нельзя сделать какие-то скидки малоимущим?

Запаслась я на всякий случай и документом. Руководитель администрации МР «Троицко-Печорский» И.В.Сидорин дал по моей просьбе справку, что являюсь заместителем председателя районного совета ветеранов и руководителем общественной приемной «Дети войны». Мало ли, может в суде понадобится?

11 ноября, в воскресенье, в девять утра у вагона поезда Сосногорск-Москва меня встречала Тамара Гавриловна. Человек, имеющий сегодня высокий статус депутата Госдумы РФ, не забыла о простых людях. Она смогла понять нашу боль и откликнулась. Окружила меня заботой. Хлопотала на кухне, кормила, расспрашивала о том, как живем.

В понедельник утром сказала: «Собирайся, поехали в Госдуму».

- Зачем?

- Да затем, что ты отсюда, как пить дать, в суд опоздаешь. В Москве в пробке можно два-три часа проторчать. А от Госдумы до суда рукой подать. Пропуск на тебя я выписала.

И вот он, Охотный ряд, о котором знаю только из песни Высоцкого! В огромное здание, в котором решаются вопросы государственные, просто так не попадешь. В него проходишь, как в самолет. Металлоискатели, милиционеры, документы...

Поднимаемся на 10-й этаж. Напротив лифта кабинет Т.Г.Кузьминых. Тамара Гавриловна собирается на пленарное заседание. Сегодня депутаты утверждают бюджет, по которому будет жить Россия в 1913 году.

Миловидного и приветливого помощника депутата, коренную москвичку зовут Ольга Афанасьевна.

- Столько молодёжи в коридорах и лифтах. Это что же, так много молодых депутатов? – спрашиваю её.

- Да нет. Это их дети. Выбирают депутата, и он, как правило, берет себе в помощники жену и дочь.

- Надо же! Прямо семейный подряд!

Включаем телевизор и смотрим пленарное заседание. От начала до конца. Переживаем. Такая огромная и богатая страна, а денег не хватает. Опять урезали расходы на медицину и образование. Культура недополучит на свои нужды. Как жить будем?

Едем в суд. Роман - водитель опытный. Умудряется при скоплении машин кого-то обгонять.

И вот он, Мещанский суд. Длинное трехэтажное здание старой постройки. Здесь тоже пропускная система.

- Проходите, - говорит полицейский, - ваш зал заседаний на первом этаже.

Подхожу к двери № 35. Закрыта на ключ. На табличке написано, какие дела сегодня слушаются: Е.И.Пыстиной, супругов Мельниковых, Тюфяковых и других. 12 дел, и все из нашего района. Только моей фамилии в списке нет. Из этой компании меня почему-то исключили. Будут рассматривать завтра.

До суда остается пять минут. К дверям подходят парень и девушка. Осматриваются и спрашивают: «Вы тоже сюда?»

- Да – отвечаю.

- А вы кто? Тюфякова, Мельникова или Пыстина?

- Я доверенное лицо всех этих людей, - отвечаю. - А вы?

- Представители Центробанка России.

Молодой человек окидывает меня оценивающим взглядом и спрашивает: «А вы что же, юрист?»

- Нет. Журналист. И

тут началось...

- Это вы Секретарева! У вас нет совести! Судить вас надо! Возите престарелых старушек по нотариусам, берете с них доверенности. Вы знаете, что денег в банке нет? Никакой фронтовой зарплаты у нас давно нет. А вы с бабушек последнюю пенсию вытягиваете. Им три дня до смерти осталось, а вы их нервируете и жизнь укорачиваете.

- Похоже, мы перед дверью уже судебные слушания открыли? Вот сейчас войдем в зал и при судье будем дискутировать, - ответила я ему.

Вёл себя в здании суда этот жалостливый заступник старушек, как завсегдатай. Заглянул в соседний зал заседания, где шёл процесс. К нему сразу же вышла секретарь и сказала, что наш судья заболела, и перенесли слушания на третий этаж. Номер зала я не расслышала.

- Пойдём, - сказал он своей спутнице. И они быстро удалились.

Я за ними. Да только где ж мне угнаться. На втором этаже запыхалась. Остановилась. Едва нашла. Увидев меня, они переглянулись и громко захохотали…

Наконец, нас пригласили в зал. Судья, не представившись, попросила у нас документы. Даже не спросила, доверяю ли я ей.

Молодой человек и в зале вел себя не как ответчик, а как хозяин. Он утверждал, что вкладов нет. Конкретно по делу Б.М.Тюфякова заявил, что, может быть, во время войны Борис Михайлович сам получил этот вклад, потому что знал, что отец погиб.

- В пятилетнем возрасте? – спросила я.

- Тогда, значит, мать его получила, - предположил ярый заступник банка.

- Что вы гадаете на кофейной гуще! Вы докажите, кто получил. Докажите документально. Назовите хотя бы фамилию вдовы, которая получила фронтовой вклад. Я вам не верю.

- Да вы ещё мне и недоверие высказываете! Я представитель солидного государственного банка!

- А вот насчет солидности... Еще у всех на слуху инцидент, когда куда-то исчезли 118 миллионов воевавших в Чечне. Только военная прокуратура смогла их отыскать. А ведь это была зарплата наших детей, которые смотрели смерти в лицо.

К сожалению, ничего конкретного я не услышала. У всех 12 погибших отцов вклады куда-то исчезли.

А когда я спросила его о приказах № 214 и №84 военного генерала Хрулева, в которых как раз речь идет о перечислении вкладов в банк, выплате их наследникам, представитель банка ответил, что приказов не читал.

- Так о чем же мы с вами говорим, если вы не в теме? - спросила я.

Судья перенесла слушание дел на 4 декабря. А насчет того, что приехала я из Коми, дорога дальняя, блюститель Фемиды ответила: «Это ваши проблемы».

Только после суда в спокойной обстановке я внимательно прочитала «документ», который мне дал представитель банка. Бумажка эта – обычная ксерокопия без печати, в которой написано, что вклады невозможно найти, а потому банк просит суд в иске отказать. Но самое главное в том, что подписана она представителем ответчика А.В.Мурзиной. А что тогда делал этот прыткий «заступник старушек» в зале судебного заседания?

Судебное заседание на следующий день было похоже, как две капли воды. Только у банка был другой представитель. Вернее, представительница. Опять на дверях зала № 35 не было никакого объявления. Мы вместе поднялись на третий этаж. Там сказали, что процесс будет в зале № 50.

- Вы тут посидите, - сказала мне любезно представительница банка, а я сбегаю, узнаю. Чтобы вы зря не ходили. Я за вами приду.

Жду. Нет никого. Пошла сама. Открываю дверь – вежливая представительница банка сидит в зале. Судья кричит мне: «Закройте дверь!»

- Я на суд пришла. Секретарева моя фамилия, - пытаюсь прояснить обстановку.

- Закройте дверь немедленно! – сказала судья.

- Да почему же я должна быть за дверью, а представитель банка по моему иску – в зале суда? - не сдаюсь.

Смилостивилась. Разрешила-таки войти.

Как заявила в суде представитель банка, вклада моего отца тоже нет. 39 месяцев отвоевал он, выполнил свой последний приказ «Ни шагу назад!». В суд мною была представлена справка из райвоенкомата призыва: номер счета из банка туда не поступал. Куда же поступила фронтовая зарплата за 39 месяцев войны?

И опять представитель банка утверждала, что наши отцы свои вклады отправляли домой семьям. Я, конечно, ссылалась на приказ № 84 генерала Хрулева: «Остатки вкладов на 1 января 1943 года превысили в 25 раз сумму остатков вкладов на 1 января 1942 года. А количество вкладчиков увеличилось в 17 раз».

Но судья прервала меня и объявила судебное заседание закрытым. Зато утверждение представителя банка, что на эти деньги солдаты и офицеры покупали продукты питания, выслушала без возражений. Можно подумать, что на передовой за пехотой ресторан ездил или автолавка. Зачем же так глумиться над светлой памятью погибших?

…Приехала из Москвы, собрала всех, кто иски подал в суд, и направили мы два коллективных письма снова в Москву. Первое - главному военному прокурору С.Н.Фридинскому. Второе – председателю Следственного комитета РФ А.И.Бастрыкину. Надеемся, что нас услышат, и вклады найдут. А иначе во что тогда верить?

И ещё. Суды перенесли. Жду повестку. Еще раз поеду. Если и дальше суд даст возможность банку искать до бесконечности вклады погибших – отдам на имя председателя Мещанского суда заявление. Попросим рассматривать дела без нашего участия. А потом - в вышестоящую судебную инстанцию.

Неужели придется обращаться в Европейский суд? Мы молчать не будем. За светлую память отцов постоим. Их обманули, обещая выплатить кровью добытые деньги семье. И нам обидно, что их последнее завещание не выполнено.

Светлана СЕКРЕТАРЕВА.