Главная Общество ТАЁЖНЫЕ ЖИТЕЛИ

ТАЁЖНЫЕ ЖИТЕЛИ

Отправляемся в небольшое путешествие. Машину оставляем в Усть-Унье, и на лодках поднимаемся по Печоре. Всего каких-то 80 километров водного пути, и мы на месте.
На Полое
Плывёт вперёд деревянный кораблик. Остаются всё дальше дела, тревоги, звонки, мобильник умолкает надолго. Вот и Усть-Унья мягко скатывается за горизонт. Через девять километров на левом берегу показываются ветхие постройки, фантом былой деревни. Здесь, в Гаревке, когда-то жили люди, занимались охотой и рыболовством, выращивали рожь и ячмень, держали скот, женились, рожали детей, умирали. Человеческий век короток. Но и жизнь населённого пункта бывает немногим длиннее. Возникнув в середине XIX века, в семидесятых годах века минувшего деревня была исключена из учётных данных.
Ещё два десятка километров, и первая остановка. Домик на высоком берегу Печоры, к которому совсем близко подступает тайга. Дорожка-лесенка, сбегающая к речке. Лодка на причале. Это не обитель отшельника в медвежьем углу. Это въездной кордон Полой, своего рода блокпост Печоро-Илычского заповедника. Дальше без пропуска-разрешения нельзя.
Инспектором здесь работает Алексей Николаевич Воронин. Работает применительно к заповедному кордону – значит, живёт круглый год, ведёт наблюдение за природными явлениями, учёт животных  на вверенной территории и охраняет её от незваных гостей.
Он – потомственный лесник. Вообще, большинство работников кордонов – дети работников кордонов, извиняйте за тавтологию. Редко кого заносит сюда случайно. Не каждый способен годами находиться вдали от людей и благ цивилизации (благ, впрочем, весьма условных – каждому своё). Отец Алексея был лесником (тем же инспектором), а мама – старшим лаборантом у научного сотрудника Ланиной, в честь которой названа улица в правобережной Якше. Алексей вырос на папиных рассказах и книгах, которых в доме было много, и с детства видел себя только на кордоне. Но выучился на тракториста, а работать пошёл помощником капитана. В конце концов, семь лет назад оказался там, где хотел. И хотя зимой иногда остаётся на кордоне совсем один, говорит, что его это мало волнует. Дел у инспектора хватает в любое время года. Не заскучаешь. Ведь, кроме должностных обязанностей, нужно и о хлебе насущном подумать – за продуктами в магазин не сбегаешь по причине его отсутствия. Мужик он хозяйственный, может всё – мастерить и строить, стирать-убирать, еду готовить, варенье варить. В доме идеальный порядок, каждая вещь на своём месте. По-другому не привык. Туристы и  научные сотрудники с удовольствием заезжают к нему на огонёк. Да и сам он гостям всегда рад. Наверное, про таких говорят: последнюю рубашку отдаст.
- А если б предложили другую работу, высокооплачиваемую, ушёл бы с кордона?
- Нет. Мне нравится здесь. Пусть деньги небольшие платят, в них, что ли, счастье?
- А в чём?
- Да вот в этом, - обводит глазами лес и речку.

Собинская
Против ручья Собинский Родник укрылся за островом кордон Собинская. У края протоки две сосны, будто спустились полюбоваться своим отражением в зеркале реки. Трава по пояс. На холме раскиданы несколько построек. В доме, ещё довольно крепком, по-деревенски простая и прочная деревянная утварь – лавки, столы, полки. Дверная ручка тоже из дерева. На полках кое-какая посуда. Возле двери обувка. Будто хозяин вот-вот вернётся.
Четверть века, до нынешнего лета, работал на этом кордоне Николай Александрович Башкинов. Напарники часто менялись, а он прикипел к этому месту. Первый вопрос, который туристы задают инспектору кордона: не скучно ли? Не были оригинальны и мы. Ну так что?
- Мне бывает скучно со скучными людьми, а одному – нет. Наверное, я волк-одиночка, - сказал по телефону Николай (сейчас он живёт в п.Комсомольск-на-Печоре). - Раньше у нас электростанций не было – ни света, ни телевизора. Жили с керосиновыми лампами, слушали радио «Маяк». И даже в начале зимы, когда самые длинные ночи, мне нравилась лесная жизнь. Леса, холмы, речка – всё это дорого мне.
Вспоминая Собинскую, я нисколько не сомневаюсь в его словах. Необыкновенно красивый уголок. Наверное, немало легенд с ним связано.

Шайтановка.
Заколдованное место
Следующий кордон носит мистическое название Шайтановка. На берегу встречает Валентина Николаевна Высотина. Её супруг Борис Афанасьевич Варанкин встретил нас раньше, ещё в Усть-Унье. Они с Алексеем Ворониным нас сюда и привезли. Расспрашиваем о житье-бытье, хвалим зреющие овощи.
- Да у нас нынче нет порядка, - сетует Валентина. - Чуть не до конца июня – заморозки. На соседних кордонах не бьёт, а мы только успеваем посадки укрывать, даже картошку. Пытались костром греть, но дым свечкой идёт, не стелется.
Вот вам и мистика – не иначе, шайтан озорничает, обдаёт с гор морозным дыханием: ну-ка, поспорь со мною! Огромный чёрный кот по кличке Космос сверхъестественных сил не боится, сам кого хочешь напугает.
- Я на охоту не хожу, всё равно плохо вижу. У меня кот есть. Уже пару рябчиков у него отбирал. Как-то зайца поймал, а то и норку укараулит. Я не люблю его, наглеца. А что до урожаев – так по-разному бывает, года два назад посадил восемь вёдер картошки, выкопал девять и думаю: кто ж девятое-то мне посадил? - смеётся Борис.
В общей сложности он проработал на кордонах 35 лет. Год – на Шежиме, восемь – на Собинской, остальное – тут, на Шайтановке. Был старшим государственным инспектором, этой весной сложил свои полномочия.
Валентина – коренная жительница Якши. И родители, и бабушка с дедушкой родом из этих мест. А ещё она – метеоролог в третьем поколении, дед Владимир Александрович Высотин на метеостанции не один десяток лет работал, потом дочка его, тётка Валентины, потом и она сама. Наверное, и любовь к природе у неё в крови.
-  Борис привёз меня в Шайтановку 15 лет назад, в июне 1997-го. Сразу почувствовала себя, как дома, будто всю жизнь тут прожила. Только и сказала: где ж я раньше была?! Наша работа – как болезнь. В другом месте всё не то. А здесь, если плохо – полежишь в травке, какая-нибудь да вылечит.
- А зимой травки нет…
- Да тут только в ноябре-декабре тоскливо – темно. Утром печку истоплю, обед приготовлю, потом уледи свои надену, встану на лыжи да сделаю кружочек вокруг «чалмы» вместо разминки. Вот и день закончится. Стемнеет – станцию включим. Пока работает – аккумуляторы зарядим. Так и живём. Но я теперь в Троицке буду зимовать. Борис здесь останется, не может он без леса.
- А чалма – это что?
- Так мы гору называем. Формой она чалму напоминает.
Валентина – лаборант по фенологическим наблюдениям. На площадке 20х20 ей нужно собрать все ягоды до одной (метод сплошного сбора), посчитать, вычислить хозяйственный и биологический урожай. Есть и фенологические площадки – 0,5х4 метра, на которых с ранней весны пересчитываются все бутоны и цветы до стадии зрелых ягод, определяется, сколько генеративных органов и на какой стадии погибает, по какой причине. Кропотливая работа.
- И каков нынешний урожай?
- Морошка на «четвёрку» цвела, а ягод совсем не было. Голубики чуть-чуть, на «единичку». Черника местами на «троечку», местами на «двойку». Клюква хорошо цвела, а выросла на «тройку». Брусника так же. А на Полое и черника, и брусника на «пятёрку».
- Мишки не шалят?
- Мы привыкли к ним. И они к нам. Одна тут всё ходит, Машкой мы её кличем. Раньше мать её ходила возле нас. Тоже Машка, - улыбается хозяйка. - Раз пошли мы с племянником, семь лет ему было, на одну из площадок. Ягоды собираю и чувствую: смотрит кто-то. Голову поднимаю – возле моего пацана медведица стоит, я сгоряча не сразу заметила, что и медвежата неподалёку. Перекрестилась да крикнула. Она отошла чуть в сторону и уселась, медвежата – к ней. Я говорю: «Дима, за мной!» И мы ушли. Потом я стала думать, отчего медведица так близко подошла? Мальчишка мой в замшевой курточке был, она, возможно, за чужого медвежонка его приняла, а когда поняла, что ошибочка вышла, то и замерла над ним, растерялась.
- Как-то пошёл я по грибы, - рассказывает Борис. - Грибов не нашёл, назад иду – медведица передо мной. Не рычит, смотрит. Стучу по ведру, не уходит. Что делать? Говорю: «Что ты, Маша?» Слышу возню позади, оборачиваюсь, а там два медвежонка с моим щенком играют. Отошёл я в сторону, гляжу, щенок мой впереди меня летит, видно, медведица наподдала ему.
- Мы только с медвежатами и видим её. Водит их, учит еду добывать, вот мы и пересекаемся. А когда одна, не показывается, медвежата ведь не каждый год рождаются. Однажды эта Маша научных сотрудников напугала. Пошли они за «чалму», вскоре назад приходят, жалуются, медведь, мол, рычит, проходу не даёт. Иду провожать, ругаюсь: Машка, такая-сякая, хватит народ пугать!
- А ко мне прямо в огород заходят, проверяют, что выросло, - смеётся Алексей. - У меня с ними исключительно за бруснику спор – кто первый соберёт.
Не один косолапый в гости захаживает. Норка и та себя хозяйкой чувствует – заповедник же! Раз мужики несколько рыбёшек на уху выловили да оставили в ведёрке на столе. Через пять минут подошли забрать – из-под крышки чёрная морда зубы скалит, а рыбы нет. Вытаскала всю и ещё вернулась. Надеялась, что добавят? Выгнали воровку взашей, но где рыбу спрятала, она, конечно, не сказала. Сами нашли, в поленнице.
Прошлым летом на чердаке ласточки гнездо устроили, четверо птенцов у них было. И в этом году жили, троих вырастили. Валентина сфотографировала желторотых. Ещё успела заснять рябчика, заглядывающего в окно. Машка же позировать отказалась наотрез. Не раз пыталась её щёлкнуть, но безуспешно – едва различима на снимке.
За разговорами время летит стремительно. Начинает темнеть, нам пора. Прощаемся с гостеприимной хозяйкой и едем дальше, на следующий кордон.
Елена САВИНА.