Всех пациентов знает "в лицо"

В Троицко-Печорском ветучастке остался один специалист.

За время, что мы не были в ветлечебнице, тут многое изменилось. И, к сожалению, не в лучшую сторону.

Ещё три года назад помощь нашим усатым-полосатым в Троицко-Печорском ветучастке Управления ветеринарии Коми, что вот уже пять лет размещается в квартале Южном, оказывали три ветврача, санитарка и водитель. Теперь от всего коллектива остались двое – ведущий ветврач Ирина Шахтарова и санитарочка Валентина Ненева. Первая работает в ветеринарии 34 года, вторая – более 40 лет. Больше не встречает посетителей на пороге кабинета кот Василий, он окончил свои земные дни.

Я пришла в ветучасток в пятницу, около восьми утра. Ирина Петровна готовила инструменты в ожидании хвостатого пациента из Войвожа. После операции, коих она за свою трудовую биографию сделала сотни, мы побеседовали о буднях ветеринарного участка.

– С марта этого года вступил в силу новый порядок отпуска лекарств для животных. Он что-то изменил для владельцев животных и работников ветклиник?

– Теперь, согласно приказу Минсельхоза №776, антибактериальные, антимикробные и гормональные средства во всех лекарственных формах отпускаются исключительно по рецепту. Данные о назначенном препарате вносятся в электронную базу Россельхознадзора. Такое решения принято в целях борьбы с бесконтрольным применением препаратов для животных и снижения риска развития устойчивости к антибиотикам. Когда я оказываю помощь животному здесь, в ветучастке, то, конечно, в этом нет необходимости. Если же лечение проводится в домашних условиях, выписываю владельцу рецепты, отдельный для каждого препарата. Правда, есть одно но: выдать рецепт я могу только после осмотра животного.

– А если оно находится не в райцентре, а, скажем, в Приуральском? Его, что, нужно везти сюда? А если это не собачка, а коза там или корова?

– В том-то и проблема. Жители отдалённых поселений больше всего страдают от новых требований. Работая сейчас в единственном числе, я физически не могу объехать весь район. Кроме того, есть ещё одно требование к владельцам животных. Согласно изменениям в законе «О ветеринарии», все животные должны быть промаркированы.

– Каким образом?

– Путём биркования. Это процедура идентификации, при которой к ушам животного прикрепляют металлические или пластмассовые бирки с персональным номером. С лошадьми дело обстоит иначе – им вживляют чипы. Такие требования введены в частности для учёта ветеринарно-профилактических и противоэпизоотических мероприятий. Если раньше маркировке подлежал крупный рогатый скот в крестьянско-фермерских хозяйствах, то теперь этого требуют и от владельцев коз, овец, свиней, кроликов, кур, содержащихся на личных подворьях. То есть форма собственности значения не имеет. После биркования в информационную систему, которую ведёт ветеринарная служба, вносят персональный номер животного, сведения о нём (вид, порода, масть) и о владельце. Таким образом путь всей произведённой продукции сегодня можно отследить от фермы или личного подсобного хозяйства до потребителя.

– Что, и бабушка в деревне Пачгино должна своих овечек маркировать?

– Да. Хотя эта бабушка производит молоко и мясо исключительно для себя, а не на продажу, никаких послаблений для жителей отдалённых малочисленных сёл и деревень в законе нет.

– А зачем тогда ей вообще соглашаться на биркование, тем более, наверняка эти расходы на её плечи и лягут?

– Если животное заболеет, мы при всём желании не сможем оказать помощь при отсутствии у него идентификационного номера. Кроме того, все животные должны быть привиты. Специалисты ветеринарной службы ежегодны выезжают в населённые пункты района, включая самые отдалённые, даже туда, где всего одна бурёнка, берут кровь на инфекционные болезни у коров и лошадей, делают прививки против бешенства. Владельцы скота и сами в этом заинтересованы.

– С введением новых требований, вероятно, вырос объём работы? Как справляетесь?

– С большим трудом. Никогда не было так сложно, как сейчас. Мне бы в помощь ещё одного специалиста! Есть в районе молодые ветврачи и фельдшеры с профильным образованием, но они к нам не идут – не подходят условия и зарплата. Кадровая проблема сейчас во многих муниципалитетах республики стоит остро. Люди с огромным опытом и знаниями, много лет спасающие животных и беззаветно любящие своё дело, оказываются бессильны перед растущей как снежный ком кипой бумаг. Столько документов приходится заполнять! Акты списания медикаментов, протоколы лечения, всевозможные отчёты. Ещё бухгалтерия, наличка-безналичка, которую умри, но сдай в определённый день и час. В отчётный период нужно быть одновременно в нескольких местах сразу. К тому же, я теперь – человек маломобильный: ни транспортного средства, ни водителя. А у меня – больные животные, их жизни от меня зависят. В сложных случаях выезжаем с мужем на своей машине.

– Супруг не ругается?

– Привык. Ну, в крайнем случае, поворчит для порядка: ох, уж эти твои неписающие котики. Мочекаменная болезнь – одно из самых распространённых заболеваний. Бывает, мне звонят поздним вечером или ночью: «Помогите, мой кот три дня в туалет не ходит, и ему совсем плохо».

– И что Вы?

– Одеваюсь и иду оказывать помощь. Понятно, что болезни нас не спрашивают. Но и хозяева нередко тянут резину. В повседневных хлопотах забывают про своего питомца или надеются, само пройдёт.

– Есть ли какие-то сезонные заболевания?

– Мы, ветврачи, не любим Новый год. Каждый раз повторяется одна и та же история. Кошки едят ёлочную мишуру и дождики. Результат – кишечная непроходимость и операция. Люди делают холодцы – собаки грызут кости и травмируются осколками, которые ёршиком идут по кишечнику. Животным нельзя кости. Лучше обрезь и субпродукты.

– Каких животных больше среди пациентов лечебницы – породистых или беспородных?

– И тех, и других хватает. Есть мейн-куны, сфинксы. Много стало шотландцев. Эти вислоушки – постоянные пациенты ветврачей, у них генетическая проблема с суставами.

– Кастрация и стерилизация – делать или нет?

– Разумеется, да, если владелец питомца – не заводчик. Число таких операций растёт. Дня без них не проходит. Люди ответственнее стали относиться к содержанию животных. Но и других примеров хватает. Из того же Войвожа много раз приезжала с очередным усатым пассажиром одна пожилая семейная пара. Полтора десятка котов и кошек в их квартире живут, и каждого за семьдесят километров привозят они на операцию. Почему так много? «Добрые» соседи подбрасывают, зная, что не выставят на улицу. А некоторых нерадивых хозяев из райцентра не можем дозваться. Знаем, что кошек много, убеждаем прооперировать. Не идут.

– Стерилизация стоит недёшево. Есть ли какие-то скидки?

– Два-три раза в год проводим акции, в рамках которых делаем операции кошкам и собакам с 50-процентной скидкой.

– Технологии ушли вперёд, а вы по-прежнему работаете по старинке.

– Когда встречаемся с коллегами из городских клиник, они очень удивляются: как вообще можно лечить без средств диагностики?! Наше лечение сводится к знаниям и опыту – посмотрели, пощупали, сделали назначения. Если есть сомнения, рекомендуем съездить в Ухту на УЗИ или другое исследование. Радует, что чаще всего наш диагноз подтверждается. Экстренную помощь, конечно, оказываем здесь и сейчас.

– В социальной сфере есть понятие «эмоциональное выгорание». Вам оно свойственно?

– Нет! Этот термин больше характерен для профессий типа «человек – человек». От своих четвероногих пациентов эмоционально я не устаю. Наоборот! Люблю, жалею и переживаю до слёз, если не удаётся помочь. Могу говорить о них часами.

– Животных, которые через Ваши руки прошли, узнаёте?

– Да, всех «в лицо» знаю.

Елена Савина

Комментарии